Великие платят жизнью за искусство, маленькие – зарабатывают искусством на жизнь.
В одной очень суеверной семье родился ребенок. Родители сразу относят новорожденного к гадалке, чтобы узнать его судьбу. Старая цыганка кладет дитя на стол, раскладывает перед ним всякую всячину – пачку сигарет, бутылку водки, эротические журналы, пачку денег – и говорит:
– Смотрите, к чему ребенок потянется, от того самого его в жизни и нужно беречь.
Все замерли в ожидании. Чадо растерянно озирается, а затем радостно сгребает все, что было на столе, в охапку и прижимает к себе. Родители в шоке, однако цыганка их успокаивает: «Ничего, ничего – музыканты тоже люди…»
Сидят рядом гадалка и музыкант в подземном переходе. Прохожих нет, скучно. Гадалка:
– Давай, – говорит, – погадаю!
– Да у меня денег нет тебе заплатить…
– А я так погадаю. Линии твоей руки говорят о двух вещах в твоей судьбе – хорошем и плохом. О чем хочешь узнать сначала?
– Давай о хорошем.
– Когда ты умрешь, будешь в раю дирижировать самым большим симфоническим оркестром, составленным из лучших музыкантов всех времен.
– Боже, я не осмеливался даже мечтать об этом! А какая плохая новость?
– Первая репетиция – завтра.
Один оркестрант рассказывает другому:
– Приснился мне сон, что я умер. Стучусь в ворота рая, а ангел мне отвечает, что музыканты им не нужны, мол, и ангелов хватает.
Иду расстроенный вдоль забора и вдруг вижу тебя! Бегу обратно, кричу – как же так, вон ведь у вас музыкант!
– Да какой он музыкант! – говорит ангел…
Разговаривают две акулы. Одна говорит:
– Мне вчера такой хороший человек встретился! Довольно упитанный, вкусный, а сердце – так вообще деликатес!
Другая говорит:
– А мне попался музыкант. Так себе, тщедушный, сердечко маленькое, но зато уж печень!..
На балу у людоедов все стоят в ожидании танцев, и тут кто-то громко издает странный такой утробный звук. Капельдинер прислушивается и объявляет:
– Господа! Танцев не будет, какая-то дрянь снова сожрала музыкантов.
В воинскую часть приезжает с проверкой генерал. Kак водится, навели на всей территории порядок, листья на деревьях подкрасили, а как генерал приехал – выстроили всех солдат на плацу и решили устроить военный парад. Генерал обходит строй и, подойдя к самому рослому солдату, спрашивает:
– Kак фамилия?
– Рядовой Соколов!
– Орел, Соколов! А скажи, вот смог бы ты убить своего раненого командира, чтобы он не попал в плен к врагу?
– Hикак нет, товарищ генерал!
– Молодец! Десять суток отпуска.
Идет дальше, к следующему солдату:
– Kак фамилия?
– Рядовой Орлов!
– Сокол, Орлов! Смог бы ты убить своего раненого командира?
– Hикак нет, командир для солдата – это отец и мать, я бы раненого командира на себе вынес из окружения.
– Молодец! Присвоить звание сержанта.
Остался генерал ответами доволен, идет дальше и, проходя мимо военного оркестра, подходит к щуплому солдату с большим барабаном.
– Kак фамилия?
– Рядовой Рабинович…
Генерал, слегка замешкавшись:
– Hу хорошо, а вот смог бы ты убить своего раненого командира, если бы вы выходили из окружения врага?
– Чем убить? Барабаном?
Hочь. Часа три. Мужик стучит в стену:
– Если ты, зараза такая, не перестанешь играть на тромбоне, я сойду с ума!
Из-за стены:
– Извини, сосед, но ты опоздал. Я уже часа два как не играю…
Больной, доставленный с ожогами рук в больницу, спрашивает у доктора:
– Доктор, я буду жить?
– Будете, будете.
– А на пианино играть смогу?
– Сможете, сможете.
– Ну надо же! А ведь раньше никогда не играл!
Немолодая балерина приходит устраиваться в театр на работу.
– Что будете танцевать? – интересуется директор.
– «Умирающего лебедя».
Танцует.
– Ну как? – спрашивает.
– Бедное животное, – только и смог сказать директор.
Один парень сидит в Большом театре в седьмом ряду партера. Пиджак у него грязный, рубашка разорвана, волосы всклокочены. Билетерша подходит к нему и говорит:
– Покажите ваш билет.
Парень протягивает ей свой билет, билетерша восклицает:
– Молодой человек! Вы не можете здесь сидеть! У вас билет на балкон!
Парень обжигает ее взглядом:
– А что, разве не видно, что я упал?
Знаменитый администратор Одесской филармонии Козак всегда стоял на улице возле филармонии, когда приезжали артисты. Они выходили из автобуса и радостно:
– Дмитрий Михайлович, здрасте, мы прибыли!
– Какие же вы прибыли? Одни убытки!
Объявление в кассе провинциального музыкального театра:
«На концерт лауреата многих конкурсов,
единственного в республике камерного хора
под руководством
заслуженного работника культуры республики
В А С И П У П К И Н А
НА СЕГОДНЯ
Б И Л Е Т – П Р О Д А Н!»
На симфоническом концерте один из слушателей вдруг забеспокоился, заерзал и стал обращаться к соседу:
– Извините, это вы сказали «черт побери»?
– Да что вы!
Тогда он трогает за плечо человека, сидящего впереди:
– Послушайте, «черт побери» не вы сказали?
Человек посмотрел на него недоуменно.
– Да… – в задумчивости пробормотал зритель, – значит, музыкой навеяло.
Помер один мужик, попал на небо. Ну, посмотрели там досье на него, вроде грехов немного, определили в рай. Ведет его архангел в рай, а он смотрит – вдалеке, в аду, компания гуляет, кружками пивными размахивает, музыка раздается, девчонки у всех на коленях сидят. Мужик и говорит архангелу:
– Я бы… это… лучше в ад.
– Это можно, – отвечает архангел, – только имей в виду, что кружки у них без дна, девочки – из резины, а музыка – Шостаковича!
В союзе композиторов прорабатывают молодого композитора, злоупотребляющего спиртным.
– А что в этом такого? – оправдывается он. – Мусоргский вот пил. И Бетховен пил. И Моцарт тоже пил.
– Ну Моцарт-то что пил? – спрашивают.
– А что ему Сальери наливал, то и пил!
На банкете в Доме композиторов один музыкант, большой любитель выпить, говорит своему коллеге:
– Что ж ты, брат, ничего не пьешь?
– Видишь ли, – отвечает тот, – пить при тебе – это все равно что в присутствии Паганини играть на скрипке!
Когда архиепископ Кентерберийский был студентом, он снимал комнату у одной весьма набожной вдовы. Каждое утро вдова пела один и тот же псалом.
Как-то, не выдержав однообразия, будущий архиепископ спросил у хозяйки, чем этот псалом так пришелся ей по вкусу.
– Я бы не сказала, чтобы он так уж особенно мне нравился, – ответила вдова. – Просто дело в том, что после третьего стиха яйцо получается в мешочек, а после пятого – вкрутую.
Зажиточная супружеская пара поехала на закупки в торговый центр. Отоварившись, они обнаружили, что их автомобиль угнали. Они вернулись в центр и с телефона-автомата позвонили в полицию. Через час полицейский прибыл, и когда они подошли к месту парковки, то с удивлением обнаружили свой угнанный автомобиль с запиской под дворниками. Угонщик очень извинялся за беспокойство, но жена его должна была вот-вот родить, и он отвез ее в больницу на угнанном автомобиле. В качестве компенсации за причиненное беспокойство к записке были приложены два билета на концерт Паваротти. С возвращенным чувством веры в человека пара с удовольствием наслаждалась пением великого маэстро. Когда они вернулись домой, то увидели, что из их дома вынесено практически все и к двери опять же прикреплена записка: «Но ведь надо ребенка в университет потом послать…»
Из акта:
«Приемочная комиссия констатировала, что здание похоже на симфонию. Неоконченную».
Идет Василий Иванович, встречает Фурманова.
– Куда идешь? – Фурманов спрашивает.
– Да вот, диссертацию написал, иду защищать.
– Как называется-то?
– «Как решетом воду носить».
– Кто ж так диссертацию называет? Назови ее лучше так: «Анализ проблем транспортировки вещества в жидком агрегатном состоянии в сосудах с перфорированным дном».
Защитил диссертацию Василий Иванович, выходит – стоит Петька.
– А ты чего, Петька, здесь делаешь? – спрашивает.
– Диссертацию защищал.
– Как называется?
– «Влияние русских народных музыкальных кнопочных инструментов на развитие религиозно-философской мысли России конца ХVIII – начала ХХ века».
– Скажи, Петька, Фурманова встречал?
– Встречал.
– Как твоя диссертация до него называлась?
– «На фига попу баян»!
Видит как-то раз Петька – Василий Иванович сидит и что-то сосредоточенно пишет.
– Василий Иванович, что пишешь? – спрашивает.
– Оперу…
– Оперу? Да брось, ты и нот-то не знаешь!
– Вот опер приедет, посмотрим, кто что знает…
Мужик женился на артистке, которая во время концертов объявляет со сцены музыкальные номера. В первую брачную ночь она вдруг встает с постели и громко возглашает:
«Супружеские обязанности! Исполняется впервые!»
Ночью супругам никак не удается уложить малыша.
– Может, я ему что-нибудь спою? – говорит жена.
– Ну зачем же так сразу? – возражает муж. – Попробуй с ним сначала по-хорошему.
Почтенную леди спрашивают:
– Что вы делаете, леди, узнав, что ваш муж собрался в оперу с другой леди?
– Устраиваю концерт дома.
Дама-конферансье перед объявлением концертного номера тренируется в произнесении трудной фамилии:
– Дюбюк. «Птичка». Дюбюк. «Птичка»…
Выходит на сцену, торжественно объявляет:
– Композитор Дюбюк. «Птючка»!
Застенчивый студент консерватории, впервые выступая в роли конферансье, выходит на сцену и, заглядывая в измятую бумажку, объявляет:
– Сейчас студентка второго курса… Наталья Орлова… исполнит «Желание» Шопена… Музыка тоже Шопена…
Студентке консерватории первый раз поручили вести ответственный концерт. Она выходит на сцену и, чтобы не забыть текст, скороговоркой объявляет:
– Как меня, младу-младеньку, обработал Шостакович!
Сын спрашивает у отца-программиста:
– Пап, а что такое ноты?
– Ноты, сынок, – это такие маленькие миди-файлы на бумажном носителе.
Как-то в присутствии Александрова Сталин спросил Любовь Орлову:
– Тебя муж не обижает?
– Иногда обижает, но редко.
– Скажи ему, что если он будет тебя обижать, мы его повесим.
Полагая ситуацию шутливой, Александров спросил:
– За что, товарищ Сталин?
– За шею, – мрачно ответил вождь.
Осенью 1939 года хореограф Игорь Моисеев был на правительственном приеме. Сталин его спросил:
– Не поставишь ли чего-нибудь новенького?
– Что скажут, то и поставим.
– Того, что нам нужно, ты не поставишь.
– А что нужно?
– Разгром Англии!
Самуил Евгеньевич Фейнберг спросил у Каретникова:
– Интересно, как бы вы разрешили такую задачу… Представьте себе: Бах, Вагнер и вы плывете в одной лодке и лодка вдруг начинает тонуть. Чтобы спастись, кто-то должен быть выброшен в воду. Кого бы выбросили вы?
Ни секунды не раздумывая, Каретников отвечает:
– Я бы выбросился сам.
– А по правде, вы по правде должны сказать.
– Я бы выбросился сам.
– Нет-нет! Я вас серьезно спрашиваю!
– Я бы выбросился сам.
– По условиям задачи самому прыгать нельзя.
– Я бы выбросился сам.
Самуил Евгеньевич некоторое время грустит, а затем, почесывая эспаньолку, задумчиво произносит:
– А вот я бы выбросил Баха. – И в ответ на изумленно-вопросительный взор продолжает: – А есть ли у вас гарантии, что в соседней кирхе не сидел такой же гениальный органист?
Встретились как-то ревербератор с камертоном и решили они четвертную паузу между тактов протянуть. Ловили-ловили ее синкопами, а она по флажолетам триолями взяла да и смодулировала в другую тональность!